Бибиман, 60 - 15 октября 2008 15:45

Сатана

Ей было двенадцать, тринадцать - ему, им бы дружить всегда.
Но люди понять не могли, почему такая у них вражда?!
Он звал её "бомбою" и весной обстреливал снегом талым.
Она в ответ его "сатаной", "скелетом" и "зубоскалом".

Когда он стекло мячом разбивал, она его уличала.
А он ей на косы жуков сажал, совал ей лягушек и хохотал, когда она верещала.
Ей было пятнадцать, шестнадцать - ему, но он не менялся никак.
И все уже знали давно, почему он ей не сосед, а враг.

Он "бомбой" её по-прежнему звал, вгонял насмешками в дрожь.
И только снегом уже не швырял, и диких не корчил рож.
Выйдет порой из подъезда она, привычно глянет на крышу,
Где свист, где турманов кружит волна, и даже сморщится: - У, сатана! Как я тебя ненавижу!

А если праздник приходит в дом, она нет-нет и шепнёт за столом:
- Ах, как это славно, право, что он к нам в гости не приглашён!
И мама, ставя на стол пироги, скажет дочке своей:
- Конечно! Ведь мы приглашаем друзей, зачем нам твои враги!

Ей - девятнадцать. Двадцать - ему. Они студенты уже.
Но тот же холод на их этаже, недругам мир ни к чему.
Теперь он "бомбой" её не звал, не корчил, как в детстве, рожи.
А "тётей Химией" величал и "тётей Колбою" тоже.

Она же, гневом своим полна, привычкам не изменяла:
И так же сердилась: - У, сатана! - И так же его презирала.
Был вечер, и пахло в садах весной. Дрожала звезда, мигая...
Шёл паренек с девчонкой одной, домой её провожая.

Он не был с ней даже знаком почти, просто шумел карнавал,
Просто было им по пути, девчонка боялась домой идти, и он её провожал.
Потом, когда в полночь взошла луна, свистя, возвращался назад.
И вдруг возле дома: - Стой, сатана! Стой, тебе говорят!

Всё ясно, всё ясно! Так вот ты какой?! Значит, встречаешься с ней?!
С какой-то фитюлькой, пустой, дрянной! Не смей! Ты слышишь? Не смей!
Даже не спрашивай почему! - Сердито шагнула ближе и вдруг, заплакав, Прижалась к нему: - Мой! Не отдам, не отдам никому! Как я тебя ненавижу! Э. Асадов

• 
• 
•